обновлено в 19:00 / 
+26..+26
+15..+17
+28..+29
+16..+19Градоначальник
Личность в истории - давняя тема, которая в зависимости от размера личности неизменно привлекает к себе внимание. Сегодня я хочу рассказать вам об еще одном приказчике славного города Албазина – Григории Лоншакове.
Вообще Григорий Иванов сын Лоншаков больше известен как один из первооснователей города Нерчинска, человек, который отобрал первые образцы серебросодержащей руды из которой было позднее выплавлено первое Российское серебро. Но отметился он своими делами и в Абазине.
Вообще я думаю он наверное и не помышлял о лаврах приказного человека Албазинского острога. Но как говориться пути господни неисповедимы.
В конце 1673 года в Нерчинск прибыл новый приказчик Павел Яковлевич Шульгин. Он довольно быстро обжился, понял государственную службу в далекой Даурской стороне и стал понемногу всякими разными способами стяжать себе прибыль. В те времена приказные люди уездов государственное жалованье не получали, а кормились с уезда, в который были назначены. Павлу Шульгину это было не в новость и поэтому он довольно быстро начал притеснять и местное служилое сословие.
Местные служаки тоже были, наверное, к такому повороту дел готовы, но до определённых пределов. И вот когда такой предел наступил Нерчинские служилые люди, недовольные действиями П. Шульгина подали в Енисейский острог на него челобитную. В ней они писали: «… и мы холопи ваши послали челобитчиков с заручною челобитною к вам к великим государям к Москве на него Павла во всех своих обидах, а ему Павлу, до вашего государева указу, от съезжие избы отказали, и выбрали мы холопи ваши в Нерчинском остроге к вашему государеву делу , до вашего государева указу, Нерчинского сына боярского Григорья Иванова Лоншакова, да десятника казачья Ивана Иванова Астраканцова».
Надо отметить. Что не все Нерчинские казаки были в своем порыве единодушны. Часть служилой элиты осталась на стороне Шульгина, Но Григорий Лоншаков был не из их числа. Видя складывающуюся обстановку, Павел Шульгин принял все меры к перехвату этой челобитной. И даже был в этом деле весьма успешен. Но и Нерчинские казаки были не лыком шиты и черновик этой челобитной все-таки доставили в Енисейск.
Енисейск в 1675 году был разрядным центром, иными словами, вышестоящей организацией. Конечно, таким новостям с восточной границы в Енисейске были не рады. Однако и народное отстранение Павла Шульгина поддержать не могли. Причиной этому возможно стало то, что к этому времени царем на приказ в Нерчинск уже был назначен Тобольский сын боярский Ларион Борисович Толбузин. Вместе с ним в Даурию на приказ в Албазинский острог был назначен его сын Алексей. Но в пути, в районе реки Рыбной Ларион Толбузин умер, и несмотря на то, что Алексей Толбузин выполняя царский указ, продолжил свой путь к своему месту службы в Албазинском остроге, решение о его перемене на этом посту в связи со смертью его отца уже было принято. Чтобы снять остроту возникшего в Нерчинске конфликта, Енисейские воеводы назначили Г. Лоншакова приказным человеком Албазинского острога, оставив в Нерчинске на приказе Павла Шульгина. Возможно, еще одной причиной, побудившей Енисейских воевод сделать это, стали сведения об обнаружении в районе реки Аргуни серебросвинцовых руд. Как уже было сказано выше Григорий Лоншаков уже принимал участие в поиске серебряных руд и поэтому среди поставленных ему задач, был наказ об организации «г(о)с(у)д(а)р(е)ва дела прииску и проведыванья золотой и серебряной медной и оловянной руды». Тем самым Енисейск как разрядный центр решил два важных вопроса. С одной стороны, убрал из Нерчинска одного из зачинщиков конфликта, а с другой стороны, назначил опытного служилого человека к поиску серебряной руды. Вместе с тем этими действиями Енисейские воеводы как бы перенесли конфликт приказного человека П. Шульгина и нерчинских казаков на Албазинский острог, в результате чего в дальнейшем приказчик Албазинского острога Григорий Лоншаков весьма прохладно относился к указным памятям, присылаемым уже новым приказчиком Нерчинского острога А. Строгановым. Получив назначение в Енисейске, Г. Лоншаков, видимо, считал себя равным Нерчинскому приказчику и все отчеты о своей деятельности направлял исключительно Енисейским воеводам. В период пребывания на приказе в Албазинском остроге Г. Лоншакова, а в Нерчинске А. Строганова, Албазинский острог если и был подчинен Нерчинску, то лишь формально.
Несмотря на то, что Григорий Лоншаков был сам борцом с произволом Павла Шульгина, получив назначение из Енисейска, явно повысившее его статус, в Албазине он действовал организованно и жестко. Именно в этой обстановке у части Албазинских казаков и возник умысел на побег из Албазинского острога вниз по Амуру как они сами говорили в «вольное казачье». «Словарь русского языка XI–XVII вв.» дает следующее толкование слову «казачье» - это вид пошлины с наемного работника. То есть планируя свой побег вниз по Амуру Албазинские казаки, по существу, хотели избежать государственного налогообложения.
Видимо эти казаки, а также примкнувший к ним отставной нерчинский казак Насонко Максимов сын Вологда еще хорошо помнили вольную жизнь первых лет существования Албазинского острога. Детали этого умысла на побег стали известны из сохранившаяся в Санкт-Петербургском филиале архива РАН копии 18 века отписки приказного человека Албазинского острога Нерчинского сына боярского Григория Лоншакова из Даур князю Ивану Петровичу Борятинскому 1678 года. Она получила название: «О явившихся служилых людех в разбойническом умысле и о учиненном им за то наказании». Формировавшийся в тайне побег был раскрыт. Сразу после получения сведений о заговоре началось следствие. Шестого июня 1678 года в застенке был пытан «воровской атаман Панфилко Павлов». В расспросе под пыткой он сказал: «Что де я воровской атаман у тех воровских людей. А хотел де я Панфилко ити из Албазинского острогу вниз по Амуру реке вольное казачье. И хотел грабить служилых и торговых людей и промышленых людей которые хотели ити на Зею реку и в остроге осталых. А буде оне станут противитца и мы де их хотели рубить в студень. А хотел де я воровской атаман Панфилко иноземцов под острог подзывать даурских людей с войною». Так же был пытаны и другие участники заговора. Это были: Тимошка Калиников, Кирюшка Вычегженин, Филатко Промышленой, Бориско Верхотур, Савка Промышленой, Ивашко Бузунов, Симашка Стародубец, Ивашко Сухонец. Итог расследования был предсказуем:
- Организаторы заговора Панфилко Павлов и Насонко Вологда после пыток умерли;
- Всех остальных участников заговора Григорий Лоншаков приказал «бить на козле и в проводку, а после поученья велел по них собрать поруки чтоб впредь таким воровством не воровать».
Вместе с тем эти действия имели и положительный эффект. Албазинцы, более активно стали продвигаться на восток. В 1678 году, вслед за поставленным в 1676 году Гилюйским зимовьем, албазинскими казаками был возведен Верхозейский острожек. Для этого по челобитной Албазинских служилых людей Григорий Лоншаков не ранее 8 марта 1678 года отпустил на службу на реку Зею казачьего десятника Федора Остафьева сына Евсивьева и толмача Игнатья Бирюцкого и с ними пятьдесят казаков и двадцать одного промышленного человека и велел им в верховье реки Зеи поставить острог и поймать аманатов Улагирских оленных тунгусов и иных родов для сбора ясачной соболиной казны. Этот поход был совершен на двух дощаниках. Албазинский казачий десятник Федор Евсивьев 25 февраля 1679 года доложил, что их отрядом в устье реки Мумыша поставлен Верхозейский острог5 и в этом остроге собран 181 соболь ясака и один соболь поклонный. Кроме того, ими было поставлено ясачное зимовье в верховье реки Зеи и захвачены аманаты Айлагирского (Тонкинова) рода, а ниже острога по течению Зеи были пойманы аманаты Катангаева рода. О поклонном соболе казаки сообщили, что принесший его в Верхозейский острог Шаман-казак сказал, что Магирского рода конные тунгусы послав его просили «не воевать» их род и передали на словах, что они готовы платить ясак русским если они поставят острог на устье реки Селемджи.
Сегодня реки с названием Мумыш нет, однако на «Карте Якутской, Амурской и Приморской областей» 1871 года в верховье реки Зея рядом с реками Гилюй и Брянда есть река Мунмыха имеющая созвучное название с рекой Мумыш. Сейчас она имеет название Мульмуга. Видимо в ее устье и был построен Верхозейский острог. В пользу этого предположения говорит и то, что в 9 километрах выше устья реки Мульмуга в нее впадет правый приток с названием Улягир. Вполне вероятно, что именно здесь жили Улагирские «оленные» тунгусы. Однако проверить эту гипотезу сегодня не представляется возможным, поскольку устье этой реки, существовавшее в XVII веке, находится на дне Зейского водохранилища.
В июне 1679 года Григорий Лоншаков послал пятьдесят четырех человек казаков на реку Зею. Двадцать два человека на одном дощанике были посланы в Верхозейский острожек для ясачного сбора. Оставшиеся тридцать два человека казаков, вероятно на другом дощанике, были отправлены приискивать и призывать конных и оленных тунгусов разных родов в ясачный платеж по реке Селемдже и планировали поставить там ясачное зимовье. В Верхозейский острог приказным человеком был послан десятник казачий Ефремко Григорьев, а на Селемджу служилый человек Гаврила Фролов. Несмотря на то, что этот поход складывался из-за нехватки пищи очень тяжело, в устье реки Биси (Бысы) Г. Фролов поставил острожек, а выше по течению Селемджи промысловики, пришедшие вслед за отрядом Фролова, срубили зимовье.
В 1678–1679 годах за объясачивание тунгусских родов по рекам Зее и Селемдже фактически развернулась конкурентная борьба между русскими казаками и находящимися под протекторатом маньчжуров даурскими людьми. Об достаточно сложной обстановке Григорий Лоншаков информировал енисейских воевод: «от богдойских порубежных сел даурские люди с Науна реки приезжают под Албазинской острог сот по пяти и больши и ясашных людей Албазинского острогу оленных тунгусов опромышливают и обидят лабазы у них грабят и кормы у них увозят и Олбозинского острогу служилых и промышленых людей на соболиных промыслах обидят ис кулемника соболи вынимают и всякие ловушки пустошат. По зимовьям хлебные запасы грабят и зимовья пустошат. И от их богдойских людей воровства служилым и промышленым людем чинятца великие убытки и обиды а г(осу)д(а)р(е)ве казне в ясашном соболином зборе и промышленых людей в десятинном соболинном зборе от них богдойских людей чинятца недоборы…».
Не ранее 1 сентябре 1679 года Григория Лоншакова сменил на приказе Яков Евсевьев. Прислан он был из Енисейска. Как писал об этом черный поп Гермоген: «и по твоему, великого г(о)с(у)д(а) ря, указу приехал из Енисейска с(ы)н боярской Яков Евъсиев». На этом служба Григория Лоншакова приказным человеком Албазинского острога завершилась. Фактически на приказе в Албазинском остроге он находился чуть более полутора лет. После передачи Албазинского острога Якову Евсевьеву, Григорий Лоншаков вернулся в Нерчинск, и имея звание сына боярского оставался на ключевых постах в Нерчинском уезде.
Однако Григорий Лоншаков, продолжал выполнять поручения, связанные с деятельностью Албазинского острога, и неоднократно бывал в нем. Так в 1680 году в Забайкалье и Приамурье было возобновлено Нерчинское воеводство, объединившее Нерчинский и Албазинский уезды. Возглавили воеводство стольник Федор Дементьевич и Андрей Федорович Воейковы. К моменту прибытия Воейковых в Нерчинск «у албазинских казаков с ним Яковом Евсевьевым были великие ссоры». Для установления полного контроля над воеводством, практически сразу после приезда в Нерчинск, Ф. Д. Воейков отстранил его от должности Албазинского приказчика. Предлогом для этого послужили челобитные, в которых Я. Евсевьев и его брат были обвинены винном курении, продаже вина и пива, а также в ряде иных злоупотреблений. На его место своим решением Федор Воейков назначил своего сына Андрея Воейкова. Вероятно, Андрей Воейков был молод и неопытен, поэтому непосредственное отстранение Я. Евсевьева от должности и подготовку к приезду в Албазин Андрея Воейкова Федор Воейков поручил осуществить Григорию Лоншакову.
В 1682 году Григорий Лоншаков мог вновь стать приказным человеком Албазинского острога. В мае этого года из-за несвоевременной выплаты казакам Албазинского острога денежного жалованья между нерчинским воеводой и албазинскими служилыми людьми возник конфликт, в результате которого Федор Воейков был вынужден отозвать с поста Албазинского приказного человека своего сына Андрея. Вместо него он хотел назначить на эту должность Григория Лоншакова, но Албазинцы его к себе на приказ не приняли: «учинилис твоему государеву указу непослушны Григорья Лоншакова и иных нерчинских казаков никово в прикащики не пахатели и выбрали промеж собою излюбя в прикащики албазинского казака Ивашка Семенова [Войлошникова]».
Умер в 1691 году по дороге в Москву. Известно, что в Нерчинске так же в звании сына боярского служил его сын Федор Григорьев сын Лоншаков.
Как всегда полные варианты моих статей со всеми необходимыми ссылками на эту тему можно прочитать на сайте «Град Албазин»
Личность в истории - давняя тема, которая в зависимости от размера личности неизменно привлекает к себе внимание. Сегодня я хочу рассказать вам об еще одном приказчике славного города Албазина – Григории Лоншакове.
Вообще Григорий Иванов сын Лоншаков больше известен как один из первооснователей города Нерчинска, человек, который отобрал первые образцы серебросодержащей руды из которой было позднее выплавлено первое Российское серебро. Но отметился он своими делами и в Абазине.
Вообще я думаю он наверное и не помышлял о лаврах приказного человека Албазинского острога. Но как говориться пути господни неисповедимы.
В конце 1673 года в Нерчинск прибыл новый приказчик Павел Яковлевич Шульгин. Он довольно быстро обжился, понял государственную службу в далекой Даурской стороне и стал понемногу всякими разными способами стяжать себе прибыль. В те времена приказные люди уездов государственное жалованье не получали, а кормились с уезда, в который были назначены. Павлу Шульгину это было не в новость и поэтому он довольно быстро начал притеснять и местное служилое сословие.
Местные служаки тоже были, наверное, к такому повороту дел готовы, но до определённых пределов. И вот когда такой предел наступил Нерчинские служилые люди, недовольные действиями П. Шульгина подали в Енисейский острог на него челобитную. В ней они писали: «… и мы холопи ваши послали челобитчиков с заручною челобитною к вам к великим государям к Москве на него Павла во всех своих обидах, а ему Павлу, до вашего государева указу, от съезжие избы отказали, и выбрали мы холопи ваши в Нерчинском остроге к вашему государеву делу , до вашего государева указу, Нерчинского сына боярского Григорья Иванова Лоншакова, да десятника казачья Ивана Иванова Астраканцова».
Надо отметить. Что не все Нерчинские казаки были в своем порыве единодушны. Часть служилой элиты осталась на стороне Шульгина, Но Григорий Лоншаков был не из их числа. Видя складывающуюся обстановку, Павел Шульгин принял все меры к перехвату этой челобитной. И даже был в этом деле весьма успешен. Но и Нерчинские казаки были не лыком шиты и черновик этой челобитной все-таки доставили в Енисейск.
Енисейск в 1675 году был разрядным центром, иными словами, вышестоящей организацией. Конечно, таким новостям с восточной границы в Енисейске были не рады. Однако и народное отстранение Павла Шульгина поддержать не могли. Причиной этому возможно стало то, что к этому времени царем на приказ в Нерчинск уже был назначен Тобольский сын боярский Ларион Борисович Толбузин. Вместе с ним в Даурию на приказ в Албазинский острог был назначен его сын Алексей. Но в пути, в районе реки Рыбной Ларион Толбузин умер, и несмотря на то, что Алексей Толбузин выполняя царский указ, продолжил свой путь к своему месту службы в Албазинском остроге, решение о его перемене на этом посту в связи со смертью его отца уже было принято. Чтобы снять остроту возникшего в Нерчинске конфликта, Енисейские воеводы назначили Г. Лоншакова приказным человеком Албазинского острога, оставив в Нерчинске на приказе Павла Шульгина. Возможно, еще одной причиной, побудившей Енисейских воевод сделать это, стали сведения об обнаружении в районе реки Аргуни серебросвинцовых руд. Как уже было сказано выше Григорий Лоншаков уже принимал участие в поиске серебряных руд и поэтому среди поставленных ему задач, был наказ об организации «г(о)с(у)д(а)р(е)ва дела прииску и проведыванья золотой и серебряной медной и оловянной руды». Тем самым Енисейск как разрядный центр решил два важных вопроса. С одной стороны, убрал из Нерчинска одного из зачинщиков конфликта, а с другой стороны, назначил опытного служилого человека к поиску серебряной руды. Вместе с тем этими действиями Енисейские воеводы как бы перенесли конфликт приказного человека П. Шульгина и нерчинских казаков на Албазинский острог, в результате чего в дальнейшем приказчик Албазинского острога Григорий Лоншаков весьма прохладно относился к указным памятям, присылаемым уже новым приказчиком Нерчинского острога А. Строгановым. Получив назначение в Енисейске, Г. Лоншаков, видимо, считал себя равным Нерчинскому приказчику и все отчеты о своей деятельности направлял исключительно Енисейским воеводам. В период пребывания на приказе в Албазинском остроге Г. Лоншакова, а в Нерчинске А. Строганова, Албазинский острог если и был подчинен Нерчинску, то лишь формально.
Несмотря на то, что Григорий Лоншаков был сам борцом с произволом Павла Шульгина, получив назначение из Енисейска, явно повысившее его статус, в Албазине он действовал организованно и жестко. Именно в этой обстановке у части Албазинских казаков и возник умысел на побег из Албазинского острога вниз по Амуру как они сами говорили в «вольное казачье». «Словарь русского языка XI–XVII вв.» дает следующее толкование слову «казачье» - это вид пошлины с наемного работника. То есть планируя свой побег вниз по Амуру Албазинские казаки, по существу, хотели избежать государственного налогообложения.
Видимо эти казаки, а также примкнувший к ним отставной нерчинский казак Насонко Максимов сын Вологда еще хорошо помнили вольную жизнь первых лет существования Албазинского острога. Детали этого умысла на побег стали известны из сохранившаяся в Санкт-Петербургском филиале архива РАН копии 18 века отписки приказного человека Албазинского острога Нерчинского сына боярского Григория Лоншакова из Даур князю Ивану Петровичу Борятинскому 1678 года. Она получила название: «О явившихся служилых людех в разбойническом умысле и о учиненном им за то наказании». Формировавшийся в тайне побег был раскрыт. Сразу после получения сведений о заговоре началось следствие. Шестого июня 1678 года в застенке был пытан «воровской атаман Панфилко Павлов». В расспросе под пыткой он сказал: «Что де я воровской атаман у тех воровских людей. А хотел де я Панфилко ити из Албазинского острогу вниз по Амуру реке вольное казачье. И хотел грабить служилых и торговых людей и промышленых людей которые хотели ити на Зею реку и в остроге осталых. А буде оне станут противитца и мы де их хотели рубить в студень. А хотел де я воровской атаман Панфилко иноземцов под острог подзывать даурских людей с войною». Так же был пытаны и другие участники заговора. Это были: Тимошка Калиников, Кирюшка Вычегженин, Филатко Промышленой, Бориско Верхотур, Савка Промышленой, Ивашко Бузунов, Симашка Стародубец, Ивашко Сухонец. Итог расследования был предсказуем:
- Организаторы заговора Панфилко Павлов и Насонко Вологда после пыток умерли;
- Всех остальных участников заговора Григорий Лоншаков приказал «бить на козле и в проводку, а после поученья велел по них собрать поруки чтоб впредь таким воровством не воровать».
Вместе с тем эти действия имели и положительный эффект. Албазинцы, более активно стали продвигаться на восток. В 1678 году, вслед за поставленным в 1676 году Гилюйским зимовьем, албазинскими казаками был возведен Верхозейский острожек. Для этого по челобитной Албазинских служилых людей Григорий Лоншаков не ранее 8 марта 1678 года отпустил на службу на реку Зею казачьего десятника Федора Остафьева сына Евсивьева и толмача Игнатья Бирюцкого и с ними пятьдесят казаков и двадцать одного промышленного человека и велел им в верховье реки Зеи поставить острог и поймать аманатов Улагирских оленных тунгусов и иных родов для сбора ясачной соболиной казны. Этот поход был совершен на двух дощаниках. Албазинский казачий десятник Федор Евсивьев 25 февраля 1679 года доложил, что их отрядом в устье реки Мумыша поставлен Верхозейский острог5 и в этом остроге собран 181 соболь ясака и один соболь поклонный. Кроме того, ими было поставлено ясачное зимовье в верховье реки Зеи и захвачены аманаты Айлагирского (Тонкинова) рода, а ниже острога по течению Зеи были пойманы аманаты Катангаева рода. О поклонном соболе казаки сообщили, что принесший его в Верхозейский острог Шаман-казак сказал, что Магирского рода конные тунгусы послав его просили «не воевать» их род и передали на словах, что они готовы платить ясак русским если они поставят острог на устье реки Селемджи.
Сегодня реки с названием Мумыш нет, однако на «Карте Якутской, Амурской и Приморской областей» 1871 года в верховье реки Зея рядом с реками Гилюй и Брянда есть река Мунмыха имеющая созвучное название с рекой Мумыш. Сейчас она имеет название Мульмуга. Видимо в ее устье и был построен Верхозейский острог. В пользу этого предположения говорит и то, что в 9 километрах выше устья реки Мульмуга в нее впадет правый приток с названием Улягир. Вполне вероятно, что именно здесь жили Улагирские «оленные» тунгусы. Однако проверить эту гипотезу сегодня не представляется возможным, поскольку устье этой реки, существовавшее в XVII веке, находится на дне Зейского водохранилища.
В июне 1679 года Григорий Лоншаков послал пятьдесят четырех человек казаков на реку Зею. Двадцать два человека на одном дощанике были посланы в Верхозейский острожек для ясачного сбора. Оставшиеся тридцать два человека казаков, вероятно на другом дощанике, были отправлены приискивать и призывать конных и оленных тунгусов разных родов в ясачный платеж по реке Селемдже и планировали поставить там ясачное зимовье. В Верхозейский острог приказным человеком был послан десятник казачий Ефремко Григорьев, а на Селемджу служилый человек Гаврила Фролов. Несмотря на то, что этот поход складывался из-за нехватки пищи очень тяжело, в устье реки Биси (Бысы) Г. Фролов поставил острожек, а выше по течению Селемджи промысловики, пришедшие вслед за отрядом Фролова, срубили зимовье.
В 1678–1679 годах за объясачивание тунгусских родов по рекам Зее и Селемдже фактически развернулась конкурентная борьба между русскими казаками и находящимися под протекторатом маньчжуров даурскими людьми. Об достаточно сложной обстановке Григорий Лоншаков информировал енисейских воевод: «от богдойских порубежных сел даурские люди с Науна реки приезжают под Албазинской острог сот по пяти и больши и ясашных людей Албазинского острогу оленных тунгусов опромышливают и обидят лабазы у них грабят и кормы у них увозят и Олбозинского острогу служилых и промышленых людей на соболиных промыслах обидят ис кулемника соболи вынимают и всякие ловушки пустошат. По зимовьям хлебные запасы грабят и зимовья пустошат. И от их богдойских людей воровства служилым и промышленым людем чинятца великие убытки и обиды а г(осу)д(а)р(е)ве казне в ясашном соболином зборе и промышленых людей в десятинном соболинном зборе от них богдойских людей чинятца недоборы…».
Не ранее 1 сентябре 1679 года Григория Лоншакова сменил на приказе Яков Евсевьев. Прислан он был из Енисейска. Как писал об этом черный поп Гермоген: «и по твоему, великого г(о)с(у)д(а) ря, указу приехал из Енисейска с(ы)н боярской Яков Евъсиев». На этом служба Григория Лоншакова приказным человеком Албазинского острога завершилась. Фактически на приказе в Албазинском остроге он находился чуть более полутора лет. После передачи Албазинского острога Якову Евсевьеву, Григорий Лоншаков вернулся в Нерчинск, и имея звание сына боярского оставался на ключевых постах в Нерчинском уезде.
Однако Григорий Лоншаков, продолжал выполнять поручения, связанные с деятельностью Албазинского острога, и неоднократно бывал в нем. Так в 1680 году в Забайкалье и Приамурье было возобновлено Нерчинское воеводство, объединившее Нерчинский и Албазинский уезды. Возглавили воеводство стольник Федор Дементьевич и Андрей Федорович Воейковы. К моменту прибытия Воейковых в Нерчинск «у албазинских казаков с ним Яковом Евсевьевым были великие ссоры». Для установления полного контроля над воеводством, практически сразу после приезда в Нерчинск, Ф. Д. Воейков отстранил его от должности Албазинского приказчика. Предлогом для этого послужили челобитные, в которых Я. Евсевьев и его брат были обвинены винном курении, продаже вина и пива, а также в ряде иных злоупотреблений. На его место своим решением Федор Воейков назначил своего сына Андрея Воейкова. Вероятно, Андрей Воейков был молод и неопытен, поэтому непосредственное отстранение Я. Евсевьева от должности и подготовку к приезду в Албазин Андрея Воейкова Федор Воейков поручил осуществить Григорию Лоншакову.
В 1682 году Григорий Лоншаков мог вновь стать приказным человеком Албазинского острога. В мае этого года из-за несвоевременной выплаты казакам Албазинского острога денежного жалованья между нерчинским воеводой и албазинскими служилыми людьми возник конфликт, в результате которого Федор Воейков был вынужден отозвать с поста Албазинского приказного человека своего сына Андрея. Вместо него он хотел назначить на эту должность Григория Лоншакова, но Албазинцы его к себе на приказ не приняли: «учинилис твоему государеву указу непослушны Григорья Лоншакова и иных нерчинских казаков никово в прикащики не пахатели и выбрали промеж собою излюбя в прикащики албазинского казака Ивашка Семенова [Войлошникова]».
Умер в 1691 году по дороге в Москву. Известно, что в Нерчинске так же в звании сына боярского служил его сын Федор Григорьев сын Лоншаков.
Как всегда полные варианты моих статей со всеми необходимыми ссылками на эту тему можно прочитать на сайте «Град Албазин»
метки: .
